пытаются бороться с дефицитом стратегически важного продукта.
«“Революция должна в ближайшие дни получить 50 млн рулонов туалетной бумаги. С этой пятницы до среды следующей недели мы получим первую партию, где-то 20 млн рулонов, чтобы удовлетворить недельный спрос населения. А может, и более, чем недельный.”»
«- Будут покушения, -- продолжал Изя, -- будет взрыв наркомании. Будут сытые бунты. Хиппи уже появились, я о них и не говорю. Будут самоубийства протеста, самосожжения, самовзрывания...» Стругацкие, "Град обречённый".
Вот и до нашей глуши докатилось всемирное движение психов-стрелков. Весеннее настроение, товарищи.
Архангельск, первые дни после Февральской революции: «Надзиратели Архангельской губернской тюрьмы, подписавшие свое обращение как «борцы за свободу», рекомендовали арестовать бывшего начальника тюрьмы. А уголовные заключенные, в свою очередь, заявляли о желании «отдать себя служению Временному правительству» и просили «оказать содействие на пути к освобождению... из заключения»»
Новикова Л.Г. "Провинциальная контрреволюция": Белое движение и Гражданская война на русском Севере.
«Проблема разграничения образования и пропаганды может оказаться еще более тонкой. Давайте взглянем на процесс преподавания арифметики в муниципальных общеобразовательных школах. Казалось бы, что может быть более ‹образовательным›? Я имею в виду, что может быть более чистым, объективным, основанным на фактах, не связанным с какой-либо доктриной? Стоп! Вы припоминаете примеры из ваших школьных учебников по арифметике? Большинство из них так или иначе было связано с покупками, продажами, сдачей в аренду, работой за зарплату и подсчетом прибыли. Как отмечали Зимбардо, Эббсен и Маслак , эти примеры - нечто большее, чем просто отражение капиталистической системы, в рамках которой осуществляется образовательный процесс: они систематически подтверждают и одобряют эту систему, легитимизируют ее и, хотя и неявно, предполагают, что она представляет собой естественный и нормальный путь развития общества. Чтобы проиллюстрировать правила умножения и вычисления процентов, учебник может предложить вам задачку о некоем мистере Джонсе, который взял ссуду в банке - 8 тысяч долларов под 14% годовых - для покупки новой машины. Скажите, мог ли оказаться подобный пример на страницах учебника, выпущенного в обществе, где начислять процент на ссуду считается грехом (так полагали, например, в ранних христианских общинах)? А в обществе, где искренне верят в то, что люди не должны стремиться обладать собственностью, которую не могут оплатить сами? Я вовсе не предлагаю решить вопрос о правомерности или неправомерности помещения подобных примеров в учебник арифметики, я просто указываю на то, что они являются формой пропаганды. И было бы полезно признать данные примеры таковыми». Элиот Аронсон, «Общественное животное. Введение в социальную психологию»
«...на носу у вас очки, а в душе осень». Исаак Бабель. Чёрт, похоже, мне придётся пополнить ряды очкариков. Не хочу очки. А вот, впрочем, рассказик того же Бабеля, "Линия и цвет": lib.ru/PROZA/BABEL/miniatures.txt
«Александр Федорович произнес речь о России - матери и жене. Толпа удушала его овчинами своих страстей. Что увидел в ощетинившихся овчинах - он, единственный зритель без бинокля? Не знаю. Но вслед за ним на трибуну взошел Троцкий, скривил губы и сказал голосом, не оставлявшим никакой надежды: - Товарищи и братья...»
«Однажды канадские школьники рисовали на уроке. Задание учительницы звучало следующим образом - нарисуйте, кем вы хотите быть, когда вырастите. Рисунок одной девочки очень озаботил учительницу, она вызвала социального работника и велела проводить девочку до дома и проверить ее семью.»
«- Отец, - спросила юная вандейская девушка своего отца, одного из руководителей движения, - а можно мне послать валентинку Робеспьеру? - Робеспьеру?!?!?! - спросил шокированный маркиз.- Но зачем? - Ну, - сказала девушка, - представьте: Робеспьер получает валентинку с признанием в любви от аристократки. Он начнет думать, что не все аристократы такие плохие, и станет любить мир немного больше. А потом, когда он получит еще несколько валентинок, он поймет, что мир в самом деле прекрасен, и он наконец прекратит скрываться, и публично признает свои ошибки. - Дитя мое, - сказал глубоко расстроганный маркиз, - это самое прекрасное, что я когда-либо слышал... - Я знаю, папочка, - ответила девушка. - И когда он перестанет прятаться, наши бойцы наконец убьют его!»
«Раздались первые аккорды вальса. Музыканты играют, а я смотрю - посреди залы никого, танцующих нет как нет. Дамы сидят вдоль стен, а кавалеры толпятся в дверях. Вижу, что-то плохо, видно, дело за мной — мне следует начать и тут тоже самой подать пример. Решилась попросить одного из знакомых мастеров пройти со мной тур вальса. Действовали мы с ним на совесть, но, к ужасу моему, мы были одни посреди залы. Так все время одни и протанцевали. Никто не пошевелился. Я задумалась, чувствуя, что здесь какая-то загвоздка, но какая? Не на меня же будут смотреть весь вечер? Ведь этак можно умориться — не могу же я одна за всех внести оживление. Заинтригованная, я стала расспрашивать, и что же оказалось? На что я натолкнулась? Оказалось из разговора с некоторыми дамами, что они, как жены, дочери и сестры крупных деятелей, настолько высоко стоят на общественных ступенях, что "не могут" танцевать с подчиненными мужей и родственников, с людьми, с которыми они "не знаются" в обыкновенное время. На мой вопрос, почему она не танцует, одна из них отвечала мне: "Я люблю танцы, но с кем же танцевать? ведь никого нет!…" А в зале чуть ли не триста человек. Те дамы, которые приняли участие в народной столовой, были все из местной заводской "аристократии", но на заводе трудно подобрать людей одинаковых условий: все кто-нибудь да будет выше и по жалованью, и по занимаемому месту. Все они принадлежали к одной среде: вчера — помощник, завтра — мастер, а потому претензии эти показались мне бессмысленными. А еще смешней то, что дамы оказались "незнакомыми" между собой и, глядя друг на друга с высоты своего величия, делали вид, что видятся в первый раз, вероятно, позабыв, что еще утром толкались по базару, перебивая одна у другой поросят и кур…»
«Бастующие учителя в мексиканском штате Герреро разгромили офисы четырех политических партий и здание регионального департамента образования. Поводом для погромов послужило решение регионального парламента, который одобрил образовательную реформу без учета выдвинутых педагогами требований. Беспорядки в городе Чильпансинго, административном центре Герреро, начались 24 апреля после протестного марша. Учителя разбивали окна, ломали мебель и компьютеры в партийных офисах и образовательном департаменте. Также погромщики, часть которых скрывала лица под масками, расписывали стены оскорблениями в адрес президента Мексики Энрике Пеньи Ньето». отсюда: lenta.ru/news/2013/04/25/teachers/
А ведь у нас бы их сразу дубинкой по черепу. И никаких беспорядков. Как хорошо, что мы живём в правовом государстве.
Ещё понравилось: «Президент Пенья Ньето, занявший пост в декабре 2012 года, в феврале 2013-го добился принятия закона об образовании, который отменяет практику купли-продажи учительских должностей, издавна существовавшую в Мексике, и заменяет ее профессиональным тестированием по национальному стандарту». У них ПРОДАЮТ учительские должности?! Они настолько престижны и доходны, или просто с работой в Мексике совсем хреново?
А ведь археологи оскорбляют чувства верующих. Ибо захоронения - важнейший исторический источник. В нашей губернии большинство захоронений века так с XIII - христианские. Но святотатцы-археологи их все равно раскапывают! Им ведь пофиг - будь то древнеалтайская языческая принцесса иль древнерусский дружинник. Главное - информация. Слава Яхве, верующие далеки от археологии.
Осенью 1936 года на Западе распространился слух о том, что от тяжелой болезни скончался Иосиф Сталин. Чарльз Ниттер, корреспондент информационного агентства Ассошиэйтед Пресс, решил получить информацию из самого достоверного источника. Он отправился в Кремль, где передал для Сталина письмо, в котором просил: подтвердить или опровергнуть этот слух. Сталин ответил журналисту немедленно: "Милостивый государь! Насколько мне известно из сообщений иностранной прессы, я давно уже оставил сей грешный мир и переселился на тот свет. Так как к сообщениям иностранной прессы нельзя не относиться с доверием, если вы не хотите быть вычеркнутым из списка цивилизованных людей, то прошу верить этим сообщениям и не нарушать моего покоя в тишине потустороннего мира. 26 октября 1936. С уважением И.Сталин".
«Встретил меня новый начальник весьма просто и, как мне показалось, с оттенком того уважения, которым я не был избалован в России. После моего доклада о выполнении французами «большой программы» Янушкевич спросил: — Скажите, Алексей Алексеевич, много нас опять будут мучить французы? — Не думаю,— успокаивал я.— Специальных военных представителей Пуанкаре с собой не везет. Хорошо иметь только на всякий случай под рукой для справок военную конвенцию. — А где же она находится?— не без тревоги спрашивает меня сам хранитель этого не имевшего копии документа. — Да вот тут, в вашем сейфе,— указываю я на угол кабинета. — Там ничего нет: Жилинский, уезжая в Варшаву, все с собой забрал, заявив, что это только его личные бумаги. Не хранится ли этот документ во французском отделе?— успокаивает себя Янушкевич. Разумеется, что начальник отдела и в глаза не видал этого архисекретного документа, на поиски которого были мобилизованы все ответственные работники генерального штаба. Он так и не нашелся, и Россия вступила в войну, не имея в своих руках никакого письменного обязательства своего союзника.»
Полицейские в британском городе Бристоль разогнали манифестацию, участники которой праздновали кончину бывшего премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, шесть стражей правопорядка получили ранения, некоторые из участников несанкционированной акции арестованы, пишет во вторник газета Guardian.